Неделя 5 Великого поста: прп. Марии Египетской
Текущая седмица, наступившая по Неделе пятой Великого поста, проходит для нас под молитвенным покровом преподобной Марии Египетской.
Житие преподобной Марии Египетской, как вы помните, начинается с рассказа про монаха Иерусалимского монастыря, авву Зосиму, который долго искал совершенного инока, да так и не нашел… «После двадцати дней пути, он однажды приостановился и, обратившись на восток, стал петь шестой час, исполняя обычные молитвы: во время своего подвига он, приостанавливаясь, пел каждый час и молился. Когда он так пел, то увидал с правой стороны как будто тень человеческого тела. Испугавшись и думая, что это бесовское наваждение, он стал креститься. Когда страх прошел, и молитва была окончена, он обернулся к югу и увидел человека нагого, опаленного до черна солнцем, с белыми, как шерсть волосами, спускавшимися только до шеи.
Зосима побежал в ту сторону с большою радостью: в последние дни он не видал не только человека, но и животного. Когда этот человек издали увидал, что Зосима приближается к нему, то поспешно побежал вглубь пустыни. Но Зосима как будто забыл и свою старость, и утомление от пути, и бросился догонять беглеца». Иссохшее тело… Женское тело, это авва Зосима понял почти сразу. Видимо, настолько оно ранее было именно – женским, прекрасным, что его конституция и стать остались прежними, узнаваемыми, даже на камнях палимой солнцем пустыни. С волосами белыми – явно, что выпаленными солнцем, и жидкими, всего лишь до плеч, в то время как один из основных признаков красоты для тогдашних женщин Средиземноморского бассейна были именно волосы, густые и до пят, а тут – секущиеся, вылезшие, редкие…. Дальше вы знаете: существо вспомнило нечто естественное человеческое, напомнило монаху, что она все-таки женщина, а потрясенный авва Зосима оторвал часть своей ветхой рясы, чтоб та прикрылась… Для меня важно здесь вот что: Мария в пустыне была голой перед Богом. Как мы с вами, православные, говорим в молитвах – «обнаженной всякого дела блага», но мы говорим привычно, церковно-благочестиво, а святая понимала буквально, во всей страшной правде и недвусмысленности… Мария скинула с себя абсолютно все свое прошлое, косметику, манеры, похоти, страсти, одежду, если б могла – наверное, скинула бы саму плоть, чтоб осталась пред Богом одна ее страдающая, покаянная, чистая, цельная душа… Она скинула в порыве ко Христу те «ризы кожаные», которые надели, согрешив и стараясь укрыться, прикрыться от Бога – а ведь «прикрываемся» мы от тех, кто нам чужой, не свой, не родной, с кем утрачены отношения любви – прародители Адам и Ева. Она сделала это так решительно, как уже не могут многие из нас – но от этого пример ее жизни для нас не стал менее впечатляющ.
И вот две мысли, касающиеся всего этого, кипят и бродят в моей голове. Первая: сколько наш век знает всякой «обнаженки»… От коммерческой рекламы с использованием голой плоти – до идейных нудистов, потрясающих дряблыми, в меру целлюлитными и обрюзгшими, телесами при честном народе под лозунгами типа «что естественно, то не безобразно». Но коренное их отличие от Марии Египетской – вот в чем: они считают, что само по себе обнаженное тело – прекрасно, и в гордыне похваляются им, взыскуя умозрительной «свободы» и полной автономности от всех и вся. А она предстала перед Богом не в похвалении собой – наоборот, в смирении и покаянии, в телесной нищете и безобразии, не страшась оголить пред Небом свои несовершенства, от той самой лихой «свободы» придя к пониманию: одна я, сама по себе, без Бога – ничто и никто…И вторая, касающаяся и меня, и всех нас: мы, именующие себя «верующими», как часто не хотим быть перед Богом – обнаженными… Мы постоянно надеваем маски, напяливаем на себя ризы кожаные, ветхую спецодежду грехопадения. Молимся – и смотрим на себя со стороны: ах, какой я молитвенник!.. Делаем доброе дело ближнему – и чувствуем себя как на театральной сцене: ах, вот я зарабатываю пропуск в Царство Небесное… Служим службу, мы, священники – и смотрим на себя со стороны: ах, не хрипл ли в ектениях и возгласах мой поставленный тенор, ах, насколько я благоуветлив, учителен, как на меня посмотрят прихожане!… Мы часто не видим ни себя такими как есть, ни ближних как они есть, потому и не можем их полюбить, как нам заповедано. Маски быстро прирастают к нашей коже… Прирастают прочно. И потому пример таких святых, которые жизнь положили, чтоб сорвать с себя эти приросшие маски, таких, как преподобная Мария Египетская, нам с вами бывает чужд и невыносим – но единственно спасителен. Священник Сергий Круглов
Житие преподобной Марии Египетской, как вы помните, начинается с рассказа про монаха Иерусалимского монастыря, авву Зосиму, который долго искал совершенного инока, да так и не нашел… «После двадцати дней пути, он однажды приостановился и, обратившись на восток, стал петь шестой час, исполняя обычные молитвы: во время своего подвига он, приостанавливаясь, пел каждый час и молился. Когда он так пел, то увидал с правой стороны как будто тень человеческого тела. Испугавшись и думая, что это бесовское наваждение, он стал креститься. Когда страх прошел, и молитва была окончена, он обернулся к югу и увидел человека нагого, опаленного до черна солнцем, с белыми, как шерсть волосами, спускавшимися только до шеи.
Зосима побежал в ту сторону с большою радостью: в последние дни он не видал не только человека, но и животного. Когда этот человек издали увидал, что Зосима приближается к нему, то поспешно побежал вглубь пустыни. Но Зосима как будто забыл и свою старость, и утомление от пути, и бросился догонять беглеца». Иссохшее тело… Женское тело, это авва Зосима понял почти сразу. Видимо, настолько оно ранее было именно – женским, прекрасным, что его конституция и стать остались прежними, узнаваемыми, даже на камнях палимой солнцем пустыни. С волосами белыми – явно, что выпаленными солнцем, и жидкими, всего лишь до плеч, в то время как один из основных признаков красоты для тогдашних женщин Средиземноморского бассейна были именно волосы, густые и до пят, а тут – секущиеся, вылезшие, редкие…. Дальше вы знаете: существо вспомнило нечто естественное человеческое, напомнило монаху, что она все-таки женщина, а потрясенный авва Зосима оторвал часть своей ветхой рясы, чтоб та прикрылась… Для меня важно здесь вот что: Мария в пустыне была голой перед Богом. Как мы с вами, православные, говорим в молитвах – «обнаженной всякого дела блага», но мы говорим привычно, церковно-благочестиво, а святая понимала буквально, во всей страшной правде и недвусмысленности… Мария скинула с себя абсолютно все свое прошлое, косметику, манеры, похоти, страсти, одежду, если б могла – наверное, скинула бы саму плоть, чтоб осталась пред Богом одна ее страдающая, покаянная, чистая, цельная душа… Она скинула в порыве ко Христу те «ризы кожаные», которые надели, согрешив и стараясь укрыться, прикрыться от Бога – а ведь «прикрываемся» мы от тех, кто нам чужой, не свой, не родной, с кем утрачены отношения любви – прародители Адам и Ева. Она сделала это так решительно, как уже не могут многие из нас – но от этого пример ее жизни для нас не стал менее впечатляющ.
И вот две мысли, касающиеся всего этого, кипят и бродят в моей голове. Первая: сколько наш век знает всякой «обнаженки»… От коммерческой рекламы с использованием голой плоти – до идейных нудистов, потрясающих дряблыми, в меру целлюлитными и обрюзгшими, телесами при честном народе под лозунгами типа «что естественно, то не безобразно». Но коренное их отличие от Марии Египетской – вот в чем: они считают, что само по себе обнаженное тело – прекрасно, и в гордыне похваляются им, взыскуя умозрительной «свободы» и полной автономности от всех и вся. А она предстала перед Богом не в похвалении собой – наоборот, в смирении и покаянии, в телесной нищете и безобразии, не страшась оголить пред Небом свои несовершенства, от той самой лихой «свободы» придя к пониманию: одна я, сама по себе, без Бога – ничто и никто…И вторая, касающаяся и меня, и всех нас: мы, именующие себя «верующими», как часто не хотим быть перед Богом – обнаженными… Мы постоянно надеваем маски, напяливаем на себя ризы кожаные, ветхую спецодежду грехопадения. Молимся – и смотрим на себя со стороны: ах, какой я молитвенник!.. Делаем доброе дело ближнему – и чувствуем себя как на театральной сцене: ах, вот я зарабатываю пропуск в Царство Небесное… Служим службу, мы, священники – и смотрим на себя со стороны: ах, не хрипл ли в ектениях и возгласах мой поставленный тенор, ах, насколько я благоуветлив, учителен, как на меня посмотрят прихожане!… Мы часто не видим ни себя такими как есть, ни ближних как они есть, потому и не можем их полюбить, как нам заповедано. Маски быстро прирастают к нашей коже… Прирастают прочно. И потому пример таких святых, которые жизнь положили, чтоб сорвать с себя эти приросшие маски, таких, как преподобная Мария Египетская, нам с вами бывает чужд и невыносим – но единственно спасителен. Священник Сергий Круглов
Публикуется в сокращении www.pravmir.ru
