Ни в коем случае жизнь верующего человека не является полностью регламентированной какими-то правилами, законами, установлениями; самое важное, что есть у нас – это как раз тот дар свободы, который нам дал Господь, и благодаря которому мы можем либо откликнуться на Его призыв ко спасению, либо этот призыв отвергнуть, как бы это страшно ни звучало. И только тогда, когда этот свободный, ничем внешним не обусловленный выбор реализуется в жизни человека,  ценным становится все то, что он делает: все его поступки, все его слова, все его внешние волеизъявления. Существует  такая вещь, как церковный устав, который достаточно определенно регламентирует все то, что происходит в храме: что когда читается, что когда поется. И естественно, что этот устав определенным образом распространяется и на образ внешнего поведения человека в храме: на то, когда он крестится, когда он кланяется, когда ему в храме можно говорить, а когда в храме нельзя говорить,– и таких вещей достаточно много, но все эти вещи носят совершенно второстепенный характер. Что же касается внутренней жизни человека, то она, безусловно, должна быть совершенно свободной. Порой человек, внутри Церкви находящийся, не совсем правильно понимает, что такое христианская свобода. И, может быть, действительно некоторые верующие люди склонны воспринимать свою христианскую жизнь в категориях «можно» и нельзя», но это категории совершенно неверные.
Если мы посмотрим на самое начало нашей человеческой истории, то увидим, что Господь не просто так запретил вкушать плоды с древа познания добра и зла, но сказал, что последует за этим: Он сказал, что человек умрет смертью после того, как вкусит, так что человек не пребывал в неведении. И применяя этот принцип ко всей нашей христианской жизни, наверное, нужно говорить о том, что иные категории должны употребляться: не «можно» и «нельзя», а «полезно» и «не полезно».  Если мы возьмем, например, служебную собаку: ей говорят «стоять», «сидеть», «лежать», бросают палку, чтобы она ее принесла, – она все это делает, потому что ее этому научили. В большинстве случаев она не понимает, зачем именно это нужно; просто есть некая воля ее владельца, и она эту волю исполняет. Но человек не так должен выполнять волю Божию: он должен выполнять ее разумно, потому что иначе его различия с этой хорошей полезной собакой будут минимальны, а так быть не должно.
Да, возможна такая мера духовной жизни, когда человек не ищет объяснений воли Божией, не задается вопросом о том, почему Господь хочет именно так, – но это бывает основано на любви и на бесконечном доверии; это не то, с чего начинается путь человека в Церкви и в христианской жизни. Если воспринимать заповедь Божию как некую, так скажем, статику, то можно сделать очень много ошибок. Вроде бы заповеди Божии существуют для всех и вроде бы они неизменны, но почему Господь говорит о том, что Он хочет милости, а не жертвы? Почему апостол Павел говорит о том, что буква убивает, а дух животворит? В те времена, когда Господь ходил по земле и проповедовал Евангелие Царствия Божия, были люди, которые старались неукоснительно соблюдать Закон и неукоснительно соблюдать заповеди Божии, – и это соблюдение заповедей Божиих и Закона закончилось тем, что они Его распяли. И только кажется, что все это могло происходить лишь во времена Ветхого Завета – это может происходить и во времена Нового Завета. И порой мы видим в Церкви таких людей, которые очень решительны, суровы, собраны. И они, как им кажется, все выполняют. Но при этом не видят перед собой живых людей, потому что их поработила буква, а духа они не почувствовали, в том числе и духа Господня, присутствие которого в Церкви сказывается именно в свободе: где дух Господень, там свобода.

Игумен Нектарий (Морозов)
Публикуется в сокращении www.pravmir.ru